литератора
Личный сайт
1). Под пеплом и вином
Hello world!
Останься заполночь,
Я — верный слушатель,
Родная, словно дочь,
С тобою — словно тень.
Согрета комната
Моим дыханием,
А за окном — зима
И новый день.
Давай простудимся
И будем лишь вдвоём.
А тем, кто с улицы,
Мы не откроем дом.
Давай курить в окно,
И кашлять, и молчать.
Под пеплом и вином
Нас могут обвенчать.
Я — верный слушатель,
Родная, словно дочь,
С тобою — словно тень.
Согрета комната
Моим дыханием,
А за окном — зима
И новый день.
Давай простудимся
И будем лишь вдвоём.
А тем, кто с улицы,
Мы не откроем дом.
Давай курить в окно,
И кашлять, и молчать.
Под пеплом и вином
Нас могут обвенчать.
2) Бабочки
Под одеялом спят бабочки
На твоих ладонях.
Не зажигай лампочки,
Не открывай окна!
Ты пахнешь праздником,
Когда целуешься.
Я не могу тебе отказать…
Мне кажется, ты меня любишь.
Обними меня крепко,
Моя огненная планета…
Мы расстанемся где-то
В конце этого лета.
Я думала, что мы сёстры —
Нам нельзя исчезать.
Наши пальцы замерзли —
В одном кармане их греем,
Будто рук не разжать…
Обними меня крепко,
Моя огненная планета…
Мы расстанемся где-то
В конце этого лета.
Под одеялом спят бабочки
На твоих ладонях.
Не зажигай лампочки,
Не открывай окна!
Ты пахнешь вишнёвым дымом,
Называешь меня «малышкой».
Ночь сгущается паутиной —
Мне кажется, ты мне снишься.
Я не могу тебе отказать…
Обними меня крепко
Заплети мои волосы
Моя огненная планета…
Ты остынешь осенью
Мы расстанемся осенью.
На твоих ладонях.
Не зажигай лампочки,
Не открывай окна!
Ты пахнешь праздником,
Когда целуешься.
Я не могу тебе отказать…
Мне кажется, ты меня любишь.
Обними меня крепко,
Моя огненная планета…
Мы расстанемся где-то
В конце этого лета.
Я думала, что мы сёстры —
Нам нельзя исчезать.
Наши пальцы замерзли —
В одном кармане их греем,
Будто рук не разжать…
Обними меня крепко,
Моя огненная планета…
Мы расстанемся где-то
В конце этого лета.
Под одеялом спят бабочки
На твоих ладонях.
Не зажигай лампочки,
Не открывай окна!
Ты пахнешь вишнёвым дымом,
Называешь меня «малышкой».
Ночь сгущается паутиной —
Мне кажется, ты мне снишься.
Я не могу тебе отказать…
Обними меня крепко
Заплети мои волосы
Моя огненная планета…
Ты остынешь осенью
Мы расстанемся осенью.
3). В наш день расставания
В наш день расставания я собрала сумку
И оставила от дома нашего свои ключи.
Странный день… Я ещё чувствую твою,
Отпустившую меня, руку,
И на щеке — общего нашего солнца лучи.
Они будят (будили) нас рано утром.
Ты просыпаешься сразу, я сплю ещё будто,
Переворачиваясь набок, дышу сладко,
Прижимаюсь крепко к любимой твоей груди…
(В прошлом пиши — «прижималась».)
В наш день расставания я ещё готовила тебе завтрак…
И как ни в чём не бывало,
Пели за окном птицы — кажется, соловьи — в наш день расставания.
А завтра… завтра мне уже нечем сталось открыть к порогу твоей двери.
Слава Богу, весна… В этот день со мною.
Внутри стало зябко вдруг —
Из-под рёбер будто вырвали корень, от тебя проросший.
Я его год поливала, воду носила в ладошках…
Как же мне теперь без него? На грудь мою лезет кошка,
И мурчит и ластится осторожно,
А я не чувствую ничего.
А за окном — ручьи, и играют дети,
радуются ожившему вновь теплу.
Я смотрю на них, и воспоминания,
в киноленте, мысли оживают, в рост моему нутру
во все числа памятные.
В день нашего расставания
я всё ещё чувствую вкус твоих губ.
Что с ними станется?
Без моей нежности — они отцветут?
Я отчётливо помню
каждую ямочку,
каждую дурацкую твою черту
приняла давно и в себе вырастила.
В наш день расставания
я загадаю желание —
пусть наши жизни распустятся,
каждая — свежими зелёными листьями.
Не беспокой меня больше письмами,
я была твоя,
тебе теперь лишняя.
Начинаю с чистого
двадцать пятую свою весну.
И оставила от дома нашего свои ключи.
Странный день… Я ещё чувствую твою,
Отпустившую меня, руку,
И на щеке — общего нашего солнца лучи.
Они будят (будили) нас рано утром.
Ты просыпаешься сразу, я сплю ещё будто,
Переворачиваясь набок, дышу сладко,
Прижимаюсь крепко к любимой твоей груди…
(В прошлом пиши — «прижималась».)
В наш день расставания я ещё готовила тебе завтрак…
И как ни в чём не бывало,
Пели за окном птицы — кажется, соловьи — в наш день расставания.
А завтра… завтра мне уже нечем сталось открыть к порогу твоей двери.
Слава Богу, весна… В этот день со мною.
Внутри стало зябко вдруг —
Из-под рёбер будто вырвали корень, от тебя проросший.
Я его год поливала, воду носила в ладошках…
Как же мне теперь без него? На грудь мою лезет кошка,
И мурчит и ластится осторожно,
А я не чувствую ничего.
А за окном — ручьи, и играют дети,
радуются ожившему вновь теплу.
Я смотрю на них, и воспоминания,
в киноленте, мысли оживают, в рост моему нутру
во все числа памятные.
В день нашего расставания
я всё ещё чувствую вкус твоих губ.
Что с ними станется?
Без моей нежности — они отцветут?
Я отчётливо помню
каждую ямочку,
каждую дурацкую твою черту
приняла давно и в себе вырастила.
В наш день расставания
я загадаю желание —
пусть наши жизни распустятся,
каждая — свежими зелёными листьями.
Не беспокой меня больше письмами,
я была твоя,
тебе теперь лишняя.
Начинаю с чистого
двадцать пятую свою весну.
Hello world!
4). Туфли
Она зашла в номер с фужером в руке,
Напевая о чём-то вслух,
Посвящая его в череду ведомых только ей историй.
Он слушал, путаясь в сюжетных линиях и героях —
Ему стоило долгих мук смотреть,
Как укутанная в его пиджак,
Она искрится, как летнее море,
И в нём он тонет.
Так фейерверки осыпают город
Миллиардом разноцветных искр.
Она смеётся так искренне,
Что он истошно ищет повод
Хотя бы держать её за руку до утра.
Ведь в мире нет прекраснее комнаты,
Той, где оставлены её туфли,
И на облаке тёмных локонов
Она открывает глаза.
Напевая о чём-то вслух,
Посвящая его в череду ведомых только ей историй.
Он слушал, путаясь в сюжетных линиях и героях —
Ему стоило долгих мук смотреть,
Как укутанная в его пиджак,
Она искрится, как летнее море,
И в нём он тонет.
Так фейерверки осыпают город
Миллиардом разноцветных искр.
Она смеётся так искренне,
Что он истошно ищет повод
Хотя бы держать её за руку до утра.
Ведь в мире нет прекраснее комнаты,
Той, где оставлены её туфли,
И на облаке тёмных локонов
Она открывает глаза.
Hello world!
5). Стамбул
Если бы ты была городом — то Стамбулом.
Тебя хотели бы нищие и цари,
Всегда шумна — и даже под светом лунным,
Не сдашь ни верфи, не попросив войны.
Древнее сердце избаловано и строго —
Вези, корабль, жемчужины и шелка.
Молись, моряк, какому желаешь Богу
За пряный сон на этих солнечных берегах.
Ты сменишь имя, султана, и крест, и месяц,
И смоет море у ног твоих чью-то кровь.
Ты — колыбель всех самых весёлых песен
О том, как всё прощается за любовь.
Тебя хотели бы нищие и цари,
Всегда шумна — и даже под светом лунным,
Не сдашь ни верфи, не попросив войны.
Древнее сердце избаловано и строго —
Вези, корабль, жемчужины и шелка.
Молись, моряк, какому желаешь Богу
За пряный сон на этих солнечных берегах.
Ты сменишь имя, султана, и крест, и месяц,
И смоет море у ног твоих чью-то кровь.
Ты — колыбель всех самых весёлых песен
О том, как всё прощается за любовь.
Hello world!
6). Микроскоп
Hello world!
Если бы учёный изобрёл микроскоп,
Рассматривающий изнутри сердце, —
Все изъяны пройденных мною троп
Искрились бы в нём, как небесный месяц.
Там летали бы птицы — мои мечты,
И мирно спали все любимые мною люди.
Там — озёра нежности неисследованной глубины,
Почти невысказанной по сути.
Даже страны и музыка поместились бы в нём,
Сберегут их памяти стражи.
Там — вулканы, охваченные огнём,
У морей, не зовущих дважды.
В нём есть дети, и с ними — я,
Светлорусая, с лёгким смехом.
Все — навеки мои друзья,
Даже будущее — не помеха.
В нём есть ты — навсегда со мной,
И наш вечный воскресный завтрак.
Крепко держишь мою ладонь
Там, где не наступает завтра.
Рассматривающий изнутри сердце, —
Все изъяны пройденных мною троп
Искрились бы в нём, как небесный месяц.
Там летали бы птицы — мои мечты,
И мирно спали все любимые мною люди.
Там — озёра нежности неисследованной глубины,
Почти невысказанной по сути.
Даже страны и музыка поместились бы в нём,
Сберегут их памяти стражи.
Там — вулканы, охваченные огнём,
У морей, не зовущих дважды.
В нём есть дети, и с ними — я,
Светлорусая, с лёгким смехом.
Все — навеки мои друзья,
Даже будущее — не помеха.
В нём есть ты — навсегда со мной,
И наш вечный воскресный завтрак.
Крепко держишь мою ладонь
Там, где не наступает завтра.
7). Дом ночной
Дом ночной тонет в шуме, как руки в шубе,
Музыка с пеплом разлетается из него по округе,
Буквально колыбельная любимым соседям на сладкий сон.
Сумрак кутает весёлые души уютом и хмелем,
Полночь тайны в укромных комнатах дома стелет,
Соединяя сердца в унисон.
Вот так однажды на задворках осенних
Встретились двое взглядом, и он — её оказался пленник,
Изливая душу — почти как в сакральном таинстве,
Только здесь много курит священник,
И вместо исповедальни — бильярдный стол.
Она затягивается сигаретой игриво,
Изучает его движения, внимательно слушает,
Выпуская вяжущие горькой нежностью кольца дыма.
Короткая стрижка, кольцо на большом,
Нога на ногу в дырявых джинсах,
Она отвечает ему шутливо:
«Женись только на той, кого полюбишь каждой клеточкой кожи,
Ты сам поймёшь, когда встретишь ту роковую,
Без которой дышать не сможешь.
Так что не обманывайся иным чувством,
Отпускать нелюбимых — особый раздел искусства.
Вот такая задачка, Господу на забаву,
Отпустишь — и будешь счастлив, это я тебе обещаю».
И звенит в ушах её смех колючий,
Она — чертёнок красивый, только рожек нет,
Но на свете не сыщешь девочки лучше.
А он перед ней — и смущён, и согласен,
Она ему вдруг — панацея, внутреннее просветление.
Мужская щека теплеет оттенком красным,
И пульс плющом сдавливает запястья.
Он говорит ей: «Можно поцеловать тебя, Настя?»
Она же из пророка-шкодницы
Превращается вдруг в испуганную школьницу,
Говорит ему «нет» — и они расходятся.
За окном лениво утро светает,
Позже — день неспешно всё оживляет,
Вечер, ночь, неделя, месяц, сезон сменяют,
Леденеет Леман, и деревья кутает иней
На аллее вдоль поля.
Только двое теперь хранят свой секрет.
Ловят взгляды друг друга — случайные,
За чужим плечом, украдкой,
Не показывая внутреннего трепета
Перед минутной встречей за общим застольем.
Да внутри разливается радость сладко,
Когда чуть пальцы касаются его руки,
Потянувшись за кетчупом или солью,
Когда в миг через кожу от него бьёт
Приятным током в её лобовую долю.
Они брали машину, катались вдоль озера,
От всего мира скрываясь.
Невозможно наговориться им было,
Кажется, они смотрели друг другу в глаза,
А в них — уют домашней гавани странствующего корабля,
Глубина морей зовуще-опасная:
Шаг с борта — да утонешь в беспамятстве,
Как рыба без единого плавника.
Там, в зрачках же, — любовь оказывается...
А это уже совсем другая игра.
Музыка с пеплом разлетается из него по округе,
Буквально колыбельная любимым соседям на сладкий сон.
Сумрак кутает весёлые души уютом и хмелем,
Полночь тайны в укромных комнатах дома стелет,
Соединяя сердца в унисон.
Вот так однажды на задворках осенних
Встретились двое взглядом, и он — её оказался пленник,
Изливая душу — почти как в сакральном таинстве,
Только здесь много курит священник,
И вместо исповедальни — бильярдный стол.
Она затягивается сигаретой игриво,
Изучает его движения, внимательно слушает,
Выпуская вяжущие горькой нежностью кольца дыма.
Короткая стрижка, кольцо на большом,
Нога на ногу в дырявых джинсах,
Она отвечает ему шутливо:
«Женись только на той, кого полюбишь каждой клеточкой кожи,
Ты сам поймёшь, когда встретишь ту роковую,
Без которой дышать не сможешь.
Так что не обманывайся иным чувством,
Отпускать нелюбимых — особый раздел искусства.
Вот такая задачка, Господу на забаву,
Отпустишь — и будешь счастлив, это я тебе обещаю».
И звенит в ушах её смех колючий,
Она — чертёнок красивый, только рожек нет,
Но на свете не сыщешь девочки лучше.
А он перед ней — и смущён, и согласен,
Она ему вдруг — панацея, внутреннее просветление.
Мужская щека теплеет оттенком красным,
И пульс плющом сдавливает запястья.
Он говорит ей: «Можно поцеловать тебя, Настя?»
Она же из пророка-шкодницы
Превращается вдруг в испуганную школьницу,
Говорит ему «нет» — и они расходятся.
За окном лениво утро светает,
Позже — день неспешно всё оживляет,
Вечер, ночь, неделя, месяц, сезон сменяют,
Леденеет Леман, и деревья кутает иней
На аллее вдоль поля.
Только двое теперь хранят свой секрет.
Ловят взгляды друг друга — случайные,
За чужим плечом, украдкой,
Не показывая внутреннего трепета
Перед минутной встречей за общим застольем.
Да внутри разливается радость сладко,
Когда чуть пальцы касаются его руки,
Потянувшись за кетчупом или солью,
Когда в миг через кожу от него бьёт
Приятным током в её лобовую долю.
Они брали машину, катались вдоль озера,
От всего мира скрываясь.
Невозможно наговориться им было,
Кажется, они смотрели друг другу в глаза,
А в них — уют домашней гавани странствующего корабля,
Глубина морей зовуще-опасная:
Шаг с борта — да утонешь в беспамятстве,
Как рыба без единого плавника.
Там, в зрачках же, — любовь оказывается...
А это уже совсем другая игра.
8). Нелюбовь
Как я боюсь темноты –
В ней мне не хочется спать,
Чтобы не видеть сны –
Они могут всё рассказать.
Твоя кожа словно песок
Остывает в ночи.
Отворачиваясь в унисон,
Мы молчим.
Чувствую нелюбовь –
В воздухе, как в огне.
Я с ним наедине,
Как на чужой войне.
Чувствую нелюбовь –
Больше не нужно слов.
Чувствую нелюбовь.
Чувствую нелюбовь.
Пчёлы жужжат в голове –
Знать бы, как их унять...
Ты прижимаешь к себе,
А я хочу убежать.
Время, останови –
Дай мне тебя разглядеть.
Не узнаю черты –
Я хочу умереть.
Чувствую нелюбовь
В воздухе как в огне
Я с ним наедине
Как на чужой войне
Чувствую нелюбовь
Больше не нужно слов
Чувствую нелюбовь
Чувствую нелюбовь.
В ней мне не хочется спать,
Чтобы не видеть сны –
Они могут всё рассказать.
Твоя кожа словно песок
Остывает в ночи.
Отворачиваясь в унисон,
Мы молчим.
Чувствую нелюбовь –
В воздухе, как в огне.
Я с ним наедине,
Как на чужой войне.
Чувствую нелюбовь –
Больше не нужно слов.
Чувствую нелюбовь.
Чувствую нелюбовь.
Пчёлы жужжат в голове –
Знать бы, как их унять...
Ты прижимаешь к себе,
А я хочу убежать.
Время, останови –
Дай мне тебя разглядеть.
Не узнаю черты –
Я хочу умереть.
Чувствую нелюбовь
В воздухе как в огне
Я с ним наедине
Как на чужой войне
Чувствую нелюбовь
Больше не нужно слов
Чувствую нелюбовь
Чувствую нелюбовь.
9). Мой свет
Сорок стран намотано
сотни миль накружено
Два часа до Лондона
пять минут для ужина, мой свет
Ночи с недосыпами
снегом все засыпаны
звезды тают титрами
но тебя в них нет, мой свет
Рождество с салютами
в эти ночи лютые
Сотни миль накружено
Ты пойми мне нужен он
Голос твой простуженный, мой свет
Самолёты падают
в ночи звездопадные
и у нас получится
с ними улететь, мой свет
мы ведь не прощаемся
просто разлучаемся
к телефонам ластимся
притяженья нет, мой свет
Рождество с салютами
в эти ночи лютые
Сотни миль накружено
Ты пойми мне нужен он
Голос твой простуженный, мой свет
сотни миль накружено
Два часа до Лондона
пять минут для ужина, мой свет
Ночи с недосыпами
снегом все засыпаны
звезды тают титрами
но тебя в них нет, мой свет
Рождество с салютами
в эти ночи лютые
Сотни миль накружено
Ты пойми мне нужен он
Голос твой простуженный, мой свет
Самолёты падают
в ночи звездопадные
и у нас получится
с ними улететь, мой свет
мы ведь не прощаемся
просто разлучаемся
к телефонам ластимся
притяженья нет, мой свет
Рождество с салютами
в эти ночи лютые
Сотни миль накружено
Ты пойми мне нужен он
Голос твой простуженный, мой свет
10). Аниме
Похожая на аниме,
Лишённая души —
Как ландыш белокожая
В заснеженной глуши.
На водокачке брошенной,
На станции бурения,
И под марихуаною,
И под стихотворения —
Ты хочешь её голую
И плавишься, как олово.
Ты хочешь её голую,
Ты хочешь её голую...
Молчит на подоконнике,
Вся в пепле кисло-горькая.
Всю ночь держался за руку
И запивал тоску.
Запястья — словно веточки,
В конце косички — ленточка.
Любимая нимфеточка,
Сестра морских акул.
На водокачке брошенной,
На станции бурения,
И под марихуаною,
И под стихотворения —
Ты хочешь её голую
И плавишься, как олово.
Ты хочешь её голую,
Ты хочешь её голую...
Лишённая души —
Как ландыш белокожая
В заснеженной глуши.
На водокачке брошенной,
На станции бурения,
И под марихуаною,
И под стихотворения —
Ты хочешь её голую
И плавишься, как олово.
Ты хочешь её голую,
Ты хочешь её голую...
Молчит на подоконнике,
Вся в пепле кисло-горькая.
Всю ночь держался за руку
И запивал тоску.
Запястья — словно веточки,
В конце косички — ленточка.
Любимая нимфеточка,
Сестра морских акул.
На водокачке брошенной,
На станции бурения,
И под марихуаною,
И под стихотворения —
Ты хочешь её голую
И плавишься, как олово.
Ты хочешь её голую,
Ты хочешь её голую...
Hello world!
11). Не очень
Хорошо, что она любит его не очень.
Бесшумны стрелки на всех часах,
Когда его нет — не бессонны ночи,
Не стережёт телефон рука.
Он звонит ей всегда с рассветом,
Спрашивает: «Как ты там, жизнь моя?»
Она говорит: «Ты славный и светлый» —
Детской радостью напоя.
Она сердце жгла, сколько земля носила,
Верила каждому, как щенок.
Видно, всё уже отлюбила —
Вот, наконец-то, и вышел толк.
Он укрывает ей ноги пледом,
Шепчет: «Как же я счастлив, Отче!»
Она уходила — он за ней следовал...
Какая же лёгкость — любить не очень.
Бесшумны стрелки на всех часах,
Когда его нет — не бессонны ночи,
Не стережёт телефон рука.
Он звонит ей всегда с рассветом,
Спрашивает: «Как ты там, жизнь моя?»
Она говорит: «Ты славный и светлый» —
Детской радостью напоя.
Она сердце жгла, сколько земля носила,
Верила каждому, как щенок.
Видно, всё уже отлюбила —
Вот, наконец-то, и вышел толк.
Он укрывает ей ноги пледом,
Шепчет: «Как же я счастлив, Отче!»
Она уходила — он за ней следовал...
Какая же лёгкость — любить не очень.
12). Вписки
Встречи под вечер,
Какие-то вписки —
Я тебе «Колу»,
А ты мне виски.
До верха стаканы,
На грани планеты.
Мы дышим знойным
Воздухом лета.
Лишённые такта,
По краю близости,
В кромке искренности
Ищем истины.
А дальше — одни,
И больше нет смысла.
На время, не время —
В другое время.
Начнём с закатом,
Растаем с рассветом...
И, может быть, где-то
В другое лето,
Как прежде близко,
Сжигая письма,
Налью тебе «Колу»,
А ты мне виски.
Какие-то вписки —
Я тебе «Колу»,
А ты мне виски.
До верха стаканы,
На грани планеты.
Мы дышим знойным
Воздухом лета.
Лишённые такта,
По краю близости,
В кромке искренности
Ищем истины.
А дальше — одни,
И больше нет смысла.
На время, не время —
В другое время.
Начнём с закатом,
Растаем с рассветом...
И, может быть, где-то
В другое лето,
Как прежде близко,
Сжигая письма,
Налью тебе «Колу»,
А ты мне виски.
13). Моя мама
Моя мама всегда светла голосом и лицом.
Она просыпается на заре, провожает мужа.
Её любят женщины с заснеженной пустоши,
Где стоит их дом. Поговаривают, что она чудна:
Будто кроме этих полей ей больше никто не нужен.
Моя мама так молода, талантлива и красива.
Её окружают люди, куда бы ни выходила.
Ей написано сто томов и один миллион картин —
Они спрятаны под замок, красота — под вуаль морщин.
Я во всех узнаю себя, что бы боль мне ни говорила.
Моя мама всегда как день — согревает своим теплом.
Она рада простым вещам — и большего не попросит.
Если б знал ты её, когда была краше ещё лицом,
То назвал её именем храм и другой ей построил дом,
Где алеет морской закат и совсем не бывает осень.
Она просыпается на заре, провожает мужа.
Её любят женщины с заснеженной пустоши,
Где стоит их дом. Поговаривают, что она чудна:
Будто кроме этих полей ей больше никто не нужен.
Моя мама так молода, талантлива и красива.
Её окружают люди, куда бы ни выходила.
Ей написано сто томов и один миллион картин —
Они спрятаны под замок, красота — под вуаль морщин.
Я во всех узнаю себя, что бы боль мне ни говорила.
Моя мама всегда как день — согревает своим теплом.
Она рада простым вещам — и большего не попросит.
Если б знал ты её, когда была краше ещё лицом,
То назвал её именем храм и другой ей построил дом,
Где алеет морской закат и совсем не бывает осень.
Hello world!
14). Навигатор
Хочу признаться — я заблудилась.
Меня подвёл навигатор.
Я заезжала в пару киосков,
Но в них крысы — догрызли последние карты.
Я даже училась читать по звёздам,
Но слишком облачно в небе нынче.
Только вижу — Цербер у перекрёстка,
Узнаёт, отзывается мне на кличку.
Здесь жутко — от того, что родные тени.
От того, что каждая кошка в окне —
Стражник из «Книги джунглей»:
Помнит нежное рук сплетенье
И каждый сделанный мною ужин.
Меня помнят в дурацкой майке,
В огромных шортах, спадающих на бедре.
Этому дому родную, как морю — белая чайка,
Согретая югом в зиме.
Здесь же всюду призраки рыщут,
И каждый — когда-то влюблённый ты.
Даже голубь шипит: «Не вышло...».
Уезжаю. Смотритель, включи маяки!
Отпускаю. Пусть каждое деревце
Моей нежностью бывшей к тебе расцветёт.
Всё, что прошлое — я прощаю.
Сердце, чувствуешь, снова теплится?
Пусть любовь не ко мне — в нём живёт.
Меня подвёл навигатор.
Я заезжала в пару киосков,
Но в них крысы — догрызли последние карты.
Я даже училась читать по звёздам,
Но слишком облачно в небе нынче.
Только вижу — Цербер у перекрёстка,
Узнаёт, отзывается мне на кличку.
Здесь жутко — от того, что родные тени.
От того, что каждая кошка в окне —
Стражник из «Книги джунглей»:
Помнит нежное рук сплетенье
И каждый сделанный мною ужин.
Меня помнят в дурацкой майке,
В огромных шортах, спадающих на бедре.
Этому дому родную, как морю — белая чайка,
Согретая югом в зиме.
Здесь же всюду призраки рыщут,
И каждый — когда-то влюблённый ты.
Даже голубь шипит: «Не вышло...».
Уезжаю. Смотритель, включи маяки!
Отпускаю. Пусть каждое деревце
Моей нежностью бывшей к тебе расцветёт.
Всё, что прошлое — я прощаю.
Сердце, чувствуешь, снова теплится?
Пусть любовь не ко мне — в нём живёт.
15). 40 стран
Во мне было 40 стран,
И радость их городов
Мой самолетный трап
Вел в поднебесье троп
Над снегом высоких гор
Над пустошью белых льдов
В солнечный дивный храм
В безымянный аэропорт.
Со мной были сотни рук
Просили моей руки
Мне помнятся наизусть
На ниточке узелки
О вечере до утра
о клятвах — всегда звонить.
И каждый был кровный брат,
сироточка вьётся — нить.
Во мне молчание всех дорог
Безлюдных улиц и площадей
Когда покинут к утру порог
И снова — каменный и ничей
По вкусу дымки в рассветный час
По цвету неба над головой
Узнаю город, а в нем о нас
Все помнит солнце — над мостовой.
О, как же долго прощалась я,
(Минуты множенные на билет)
И снова чья-то со мной семья
Мне что-то прячет в большой пакет
Мои родные, все имена
Не вспомнить мне даже в 20 лет
В окне машины — мои друзья,
Колёса стелят прощальный след.
Я люблю просыпаться весной,
Когда ласковый будит апрель
Я бы стала ему женой
Да расстанемся в декабре.
Собираю в дорогу портфель,
Забираю волосы в хвост
Безымянный пока ничей
Ни к чему говорить всерьёз
Во мне нежность моих стихов
И бессонница всех ночей
Я люблю этот мир без слов
Со словами люблю сильней!
А в словах было 40 стран,
Была радость их городов,
Каждый именем моим стал,
Каждый — кровь моя,
Каждый — кров.
И радость их городов
Мой самолетный трап
Вел в поднебесье троп
Над снегом высоких гор
Над пустошью белых льдов
В солнечный дивный храм
В безымянный аэропорт.
Со мной были сотни рук
Просили моей руки
Мне помнятся наизусть
На ниточке узелки
О вечере до утра
о клятвах — всегда звонить.
И каждый был кровный брат,
сироточка вьётся — нить.
Во мне молчание всех дорог
Безлюдных улиц и площадей
Когда покинут к утру порог
И снова — каменный и ничей
По вкусу дымки в рассветный час
По цвету неба над головой
Узнаю город, а в нем о нас
Все помнит солнце — над мостовой.
О, как же долго прощалась я,
(Минуты множенные на билет)
И снова чья-то со мной семья
Мне что-то прячет в большой пакет
Мои родные, все имена
Не вспомнить мне даже в 20 лет
В окне машины — мои друзья,
Колёса стелят прощальный след.
Я люблю просыпаться весной,
Когда ласковый будит апрель
Я бы стала ему женой
Да расстанемся в декабре.
Собираю в дорогу портфель,
Забираю волосы в хвост
Безымянный пока ничей
Ни к чему говорить всерьёз
Во мне нежность моих стихов
И бессонница всех ночей
Я люблю этот мир без слов
Со словами люблю сильней!
А в словах было 40 стран,
Была радость их городов,
Каждый именем моим стал,
Каждый — кровь моя,
Каждый — кров.
